Беседа с красноярской группой «Хорги», которая играет самую необычную музыку

Состав группы «Хорги»:
Антон Мизенко (Сухарь) – гитара, вокал, тексты
Всеволод Микульский (Сева) – бас-гитара
Денис Андреев (Джим) – ударные
Давайте для начала каждый немного
расскажет о том, как пришел в музыку
или как музыка пришла к вам…

Сева:
Если каждый расскажет немного о себе
– это явно разговор не на одну ночь…

Джим:
Самый первый музыкальный опыт у
меня был еще в школе с человеком,
который впоследствии станет вокалистом
группы «Nervы». Этот проект назывался
«Жестокие плюсики». Это был сугубо
домашний проект. Потом в 1997 году мы
с моим другом организовали свою
первую группу, в которой я начал играть
на барабанах. Группа называлась –
«СПИД», что расшифровывалось как
«Стадо пьяных идиотов». Мы играли
панк-рок, будучи под сильным впечатле
нием от «Sex Pistols», а остальных рок-
музыкантов мы почти не признавали. По
сути, в нашей музыке кроме «Sex Pistols»
и огромного количества русских матов
ничего и не было. Группа «СПИД»
выступала всего четыре раза, причем
одно из этих выступлений было на
фестивале «Закат-2000», кажется, на
одной сцене с группой «Оргазм
Нострадамуса» (еще в оригинальном
составе). Чуть позже наши музыкальные
взгляды расширились и меня позвали в
группу «Пемо-Люкс», которая пыталась
играть бритт-поп, но он был жутко
похож на русский рок. В этой группе я
играл где-то с 1999-го по 2000-ый, и в
2001 году я познакомился с ребятами из
«Министерства любви «Буратино»»,
чуть позже они взяли меня в состав
своей основной группы – «Сметана».
Со «Сметаны» можно рассматривать
мою зрелую творческую деятельность.
«Сметана» была очень веселым и ни на
что непохожим проектом. Они просущест
вовали несколько лет, потом по личным
причинам группа распалась. Я играл с
разными музыкантами, которые потом
играли в разных красноярских группах.
В начале 2005-го года из армии вернулся
бывший вокалист группы «Культя»

Бомж и мы с ним организовали группу,
которую назвали «Junky Kats», играли
где-то полгода, потом была опять смена
состава. Я попросил Антона прийти к нам
в группу и играть на второй гитаре, а
чуть позже Антон позвал меня в «Хорги».
Я слышал группу «Хорги» в начале
2000-ых годов в самом первом ее
составе и тогда мне понравилось только
то, что делал именно Антон. Мне очень
не понравилось то, что играли
барабанщик и басист. Я помню, что еще
сказал тогда басисту группы «Сметана»,
что, скорее всего, когда-нибудь через
много лет, я буду играть с Антоном в
группе (тогда мы с Антоном еще не были
знакомы). В начале 2006 года я пришел
в группу «Хорги».

Антон:
Что касается меня, я начал заниматься
музыкой в старших классах школы и
началось все с небольшой группы,
которую мы организовали из участников
нашего класса. Я написал песню и на
следующее утро пришел к своему
однокласснику, который умел играть на
гитаре — так и сложился первый
коллектив. У нас тогда были достаточно
ограниченные представления о музыке,
и мы целенаправленно решили не играть
панк-рок, но все равно то, что мы делали
– это был панк-рок. Мы выступали в
школе всего два раза, но все на
удивление нас слушали и даже аплодиро
вали. Через некоторое время я
познакомился с одним человеком,
который держал репетиционную точку.
Там я встретил Аню Борецкую, которая
сейчас является вокалисткой группы
«Крапива». Какое-то время у нас была
общая группа даже без названия. Один
раз мы выступили вместе, после этого
выступления Аню пригласили в
«Крапиву» и дальше началась история
«Хорги». В это время я нашел это слово,
это явление и решил, что все, что я буду
делать, все, что будет связано с музыкой
– будет называться «Хорги». Состав
группы очень часто и кардинально
менялся – кто только не играл в составе
«Хорги». Коллектив сложился буквально
в прошлом году. В этом составе мы
играем наиболее длительное время,
он держится дольше всего. За это время
очень изменился поход к музыке, и,
естественно, взгляд на участников
группы. Если раньше я думал, что группа
– это одинаковые типы, то сейчас в моем
представлении группа – это разные
люди, которых что-то объединяет.
Интересно само взаимодействие разных
людей, которые вступают в какой-то
контакт и то, что из этого выходит. Я не
знаю, что там происходит у всех внутри,
в глубине, но сейчас мы планируем
оставаться втроем. Тем не менее, «Хорги»

это не только наш замкнутый круг. Мы
выступаем с разными людьми, приглаша
ем с нами спеть и сыграть разных музы
кантов. Это все в контексте «Хорги», это
слово, которое помогает нам объедини
ться, слово – как символ, как какая-то
сила.

Сева:
Мое начинание как музыканта началось
еще в школьные времена с человеком,
который в последствии стал басистом
группы «Relanium». Как водится, был
панк-рок, какие-то попытки гранджа,
но в основном все заканчивалось
панк-роком. Еще с тех времен остались
некоторые вещи, которые мне до сих
пор очень нравятся и есть мысли
что-нибудь из этого реанимировать в
составе «Хорги». Где-то по прошествии
года я познакомился с Антоном, который
пригласил меня на репетицию и я
буквально офигел от их музыки.
Учитывая тогда мой возраст – 15 лет,
меня это естественно поразило и с тех
пор меня потянуло в грандж. Были
всяческие проекты, которые не жили
больше месяца. Две группы прожили
дольше всего – «Muck-Rake», в которой
Антон играл на барабанах. Там был
нереально-экспериментальный панк-рок.
Все было очень задорно, смешно, при
том, что толком никто играть не умел, но
все равно получалось что-то такое
интимное, крутое и необычное – в чем
тогда ставился приоритет. Потом волею
судеб я познакомился с Саней Царевым.
Многие мне, кстати, ставили в позор то,
во что это вылилось – появление группы
«X-Rayz». Царь мне просто сказал:
«Подыграешь? У нас басист ушел». Я
сказал – «Ну давай». На самом деле там
я получил очень много опыта. После
«X-Rayz», когда распался состав
«Хорги», Антон пригласил меня и
Джима в группу. Тогда я был молод,
стремно играл, у меня был стремный бас
и я считал, что Джим сильно зазнавший
ся придурок. В общем, мы с ним не
поладили, и я подумал, что проще уйти
мне, потому что Джим все-таки круто
играл. Ну и в какой-то период добавился
Андрей Москвитин на вторую гитару и
так «Хорги» просуществовали
некотороевремя, а потом тоже
распались. Примерно через год после
этого ко мне приходит Антон и говорит:
«Я опять хочу мочить рок». Через пару
дней я подошел к нему и сказал:
«Антон, я хочу с тобой мочить»,
а он сказал: «Да я кроме тебя никого и
не представлял». Ну и у нас начались
домашние репетиции, мы играли всего в
две гитары, но это было нереально круто.
Потихоньку делали музон и по ходу
искали барабанщика. В августе 2005 им
стал Леха Скороходов, который тогда
еще в «Broken Toys» играл на барабанах.
Так мы выступили на одном из первых
ReAktiV’ов, а Джим стоял у сцены и
смотрел.

Джим:
Ну да, я же интересовался. Мне было
интересно насколько эти басист и
барабанщик смогут сделать так, чтобы
музыка Антона была интересной и
качественной.

Сева:
Потом Леха не смог с нами играть,
потому что у него была давняя договорен
ность с «Grains». Вышло так, что меня
еще и в «Grains» позвали, я играл и там
и в «Хорги», а Антон играл с
«Urban Karma». В общем, мы с ним
сильно парились по поводу звать Джима
или нет. Потом были пара джемов, где у
нас с Джимом наладились отношения,
ну в итоге мы его позвали и с января
2006 все и понеслось. В феврале уже
начались концерты.
Попробуйте каждый со своей точки
зрения и места в группе ответить на
вопрос, как у вас рождаются песни?

Сева:
Песни рождаются несколькими путями.
Один из таких вариантов — Антон
приносит какую-то свою идею, какие-то
партии, и мы начинаем их обыгрывать,
импровизируем вокруг них. Как правило,
то, что изначально приносится –
меняется практически полностью, все
приходит к тому варианту, который
устраивает всех. Со временем этот
процесс становится все проще и проще,
сейчас есть взаимопонимание и мы уже
не паримся как раньше, когда пытались
объяснить друг другу кто как и что
хотел сыграть. Еще очень многое
рождается из спонтанного творчества,
которому мы уделяем огромное
количество времени — на репетиции
много отдается импровизации. Мы
пытаемся найти точки соприкосновения
каждого из нас, найти общее и при этом,
чтобы музыка звучала интересно и
естественно.

Антон:
А еще бывает так: мы играем что-то на
репетиции, импровизируем, остальные
ребята не акцентируют внимание на том, что сыграно, а я запоминаю что-то, и у меня интересные партии сразу ассоциируются с какими-то словами, со стихами, которые я писал ранее, или которые рождаются одновременно с этим. Потом я какое-то время, не говоря им ничего, сижу дома один, наигрываю какую-то мелодию, которую мы играли в форме импровизации, а потом прихожу и показываю им. Суть в том, что схемы никакой нет: бывает, что слова, которые были написаны за год до этого, не просто накладываются ритмически, по настроению, а соединяются в сознании так, как будто бы эта мелодия ждала выхода, вернее какое-то стихотворение ждало, что родится эта мелодия. Некоторые наши песни довольно свободные в плане воспроизведения: есть какой-то ритмический и мелодический каркас, а все остальное меняется в зависимости от настроения, от концерта. Мы играем песню на концертах по-разному и наиболее удачный вариант остается в более или менее устойчивом виде. Концерт – это как часть создания музыки, как часть очищения основной идеи, ну а потом что-то закрепляется.

Джим:
Сейчас у нас нет такой песни, которая
бы на данный момент существовала в
том виде, в котором мы ее начали играть.

Антон:
Есть песни, которые несут какое-то
настроение, какую-то идею, образы, а
есть песни в нашем творчестве, которые
значимы соединением частей,
очень разных по звучанию, разных по
ритму, по мелодии, по настроению.
Соединение этих частей, переходы
рождают неповторимую гамму
ассоциаций и чувств.

Расскажите о тех вещах, которые лежат
в основе текстов, в основе вашей музыки. Откуда берутся именно такие песни?

Антон:
Это берется только из нашей жизни –
из той жизни, которую видят все, и из
той, более изолированной жизни,
которая недоступна никому, о которой
даже не знают ребята из группы. Иногда
мы говорим, что создаем какую-то
реальность, но, по сути, мы не можем
создать что-то объективное, мы можем
только открыть то, что уже существует
внутри нас. Все что я пишу – это попытка
что-то для себя понять, узнать, перестать
бояться, научиться испытывать более
очищенные эмоции — эмоции радости,
попытаться перешагнуть через страх,
через тревогу. Иногда бывают
рациональные стихи, когда я пытаюсь
сказать о чем-то, а бывают такие,
которые только передают
эмоциональное состояние, они могут
быть бессюжетными и внешне казаться
набором бессмысленных слов, но они
создают особую атмосферу. У «Хорги»
кроме русского языка есть еще тысячи
языков, на которых мы поем – это
тонкие языки, это праязыки, это
фонетические языки и языки
междометий, смысл которых известен
только нам и людям, которые могут
чувствовать искренние эмоции. Мы не
стремимся к необычности, мы стремимся
к тому, чтобы сблизиться с нашим
естеством, понять, что твориться вокруг
нас, и по сути дела, мы не имеем
никакого отношения к музыкальной
индустрии. Если бы мы не были
музыкантами — мы бы занимались
другими видами творчества, создавали
что-то другое. Суть в том, что не надо
относиться к нам как к какой-то рок-
группе, воспринимайте нас просто как
людей, которые пытаются с вами
поговорить и не в контексте атмосферы
и этикета, что мы такие
интеллектуальные. Мы люди, которые
имеют возможность узнать, о чем вы
думаете, рассказать вам о чем-то.

Джим:
По сути это случайность, что мы стали
именно рок-группой. В ходе истории
каждого из нас все вполне могло
повернуться по-другому хотя бы чуть-
чуть, и мы бы сейчас не играли.

Вы занимаетесь музыкой для себя или
вам важен ответ извне, понимание
слушателей?

Джим:
Ну конечно для нас это важно, музыка

это то, с помощью чего мы можем
наладить контакт с другими людьми. На
концертах мы имеет довольно тесный
контакт с публикой, но когда играем, мы
думаем не о массе, а о людях, которых
лично знаем и уверенны, что у них это
найдет отклик. Мы выступаем ради них и
определенных эмоций. По сути, мы
выдаем то, что внутри нас. Это то же
самое, что и разговор с человеком.
Хорошая вечеринка – это когда много
народа чувствует себя свободно и
комфортно, и мы так себя чувствуем, и
когда по технической стороне все
хорошо — вот тогда получается хороший
контакт.

Антон:
Если вернутся к психологическому
взаимодействию с залом, то на наши
выступления что-то накладывается
даже подсознательно: когда ты не
видишь, как реагирует зал, ты все равно
это чувствуешь. Можно даже сказать,
что наиболее удачные выступления у
нас происходят при малом скоплении
народа, в небольших помещениях.

Джим:
Это потому что мы чувствительны к
залу. Мы играем не по нотам и во
многом то, как мы исполним песню,
зависит от данного места, от данных
людей, даже от цены на напитки в баре.
У нас на каждой вечеринке свое
настроение.

Вы выбрали, как путь самовыражения
музыку. У вас есть стремление к
некоторому профессионализму, росту в
этой области?

Джим:
Это все происходит очень естественным
образом. У нас нет стремления постичь
какие-то высоты, будучи рок-группой,
только для себя, при этом техника у нас
меняется, чуть ли не в каждой песне.

Сева:
На это влияет масса всего — вкус каждого
и количество того, что ты слушаешь. Я
недавно понял, что мне нужно подтянуть
технику, но не ставлю это себе в
приоритет. Просто для себя понимаешь,
что однажды возникнет такой момент,
когда тебе захочется сделать именно
например, взять вот так эту ноту, и для
этого тебе нужна гибкость пальцев или
скорость.

Антон:
Нет цели сделать что-то сложное, но
появляется желание что-то передать
слушателю и ты тренируешься, чтобы
для этого были средства. У нас нет цели
сделать что-то профессионально
качественное, что будет оценено людьми
с академическим образованием.

Есть что-то такое среди отзывов о вашем
творчестве, что привлекло ваше
внимание?

Антон:
Мне очень нравятся отзывы, которые
имеют не только оценку, но и
размышления, почему это именно так
воздействует на людей. Это нормальная
работа человека над тем, что он видит,
слышит, воспринимает — это говорит о
его свободном восприятии. Наша музыка

это не просто то, что можно сравнивать
с остальной музыкой – это влияние и
жизни, и тонкой жизни, и искусства. Есть
вещи, которые повлияли на нас сильнее
– культура панка, протеста. Я
воспринимаю нашу музыку как
проявление спонтанности,
инстинктивности и, в то же время, чего-то
рационального. Когда отзыв имеет что-то
осмысленное – это всегда приятно. Так
мы понимаем, что делаем музыку не
только для себя.

Джим:
Наверное, у каждого из нас было и
такое, что подходит человек после
выступления и говорит: «Как
офигенно сыграл!». Это значит, что он
не слышит того, что слышишь ты.

Антон:
Отзывы – это не только слова, это
эмоции, которые выражаются во
концерта. Отзыв – это то, что девушка
пришла посмотреть на выступление
другой группы, но услышала первые
аккорды нашей песни и забила на то,
что автобус уходит и уехать не
получится, отзыв – это то, что парень во
время нашего выступления пригласил
девушку танцевать, хотя никто не
танцевал, все сидели и слушали.

Беседовала Ольга (Zhdanchik) Жданова

Из открытых источников

https://youtu.be/_LQlSeEAcQw